Терминус (от глагола "terminаre", размежевывать, отделять, разграничивать, заканчивать) - пограничный камень или столб, межевой знак; граница, предел. Отсюда "термин" - слово с точно определенным значением.

Термин (Terminus) — имя божества границ у древних римлян.

Введение культа Термина приписывается Титу Тацию (8-7 вв. до н.э., первый римский царь), освятившему пограничный камень на Капитолии и Нуме Помпилию (второй римский царь), учредителю Tepминaлий.

Терминалии - празднества в честь бога Термина, 23 февраля, в день окончания старого римского года.

Терминации - празднование Терминалий.

Терминировать (праздновать Терминалии) - действовать в духе почитания терминов, отграничивать свои отношения с другими людьми, представителями другихпрофессий, конфессий, возрастов,  достатков, воззрений.

Во время Терминаций  пограничные камни украшались венками, и над ними приносили жертвы; Праздник носил веселый, мирный характер: семьи соседних поселков собирались для общего пира, пели песни, посвященные термину, как установителю границ, примирителю вражды и споров.

Смысл терминаций: ни с чем не отождествляться, ничему не противостоять, терминировать все отношения, как состоящие из раз-личий (разные лица) и потому зовущие к со-чувствию (совместному чувству), со-знанию (совместному знанию), со-действию (совместному действию). На каждое "раз-" есть свое "со-".

Терминалии напоминают нам о дружественном смысле границы, о том, что без разделения владений невозможно добрососедство, без разделения труда невозможно никакое общее дело.

Искусство терминации - это искусство проведения границ, выделения формы из хаоса.

Языковые терминации - определение (определивание) слов, артикуляция языковых значений посредством различения, установления границ.

Фердинад де Соссюр: ...в языке нет ничего, кроме различий.

В английском языке выражение "in terms of" устанавливает, "в терминах чего" ведется разговор, т.е. служит как бы средством артикуляции любой темы.

Эпони́м  (др.-греч. ἐπώνῠμος «давший имя») — имя собственные, ставшее именем нарицательным

Эпони́м  — божество, реальный или легендарный герой, в честь которого получил своё имя какой-либо географический объект, народ, племя или временной промежуток (месяц).

Эпони́м (в науке) — название явления, понятия, структуры или метода по имени человека, впервые обнаружившего или описавшего их (отёк Квинке, закон Вакернагеля, символ Кронекера и т. п.).

Примеры эпонимов:

• Август — месяц (бывший «секстилий»), переименованный в 8 г. до P.X. римским сенатом в честь императора Октавиана Августа.

• Алгоритм — набор инструкций, описывающих порядок действий (от имени Аль-Хорезми).

• Баян — музыкальный инструмент, названный в честь древнерусского сказителя Бояна (Баяна).

• Ватман — белая плотная бумага, созданная в 1770-х годах английским бумажным фабрикантом Дж. Ватманом.

• Вулкан — гора, извергающая расплавленную лаву и раскалённые газы; термин происходит от имени древнеримского бога огня Вулкана.

• Георгин — цветок, названный по имени учёного И. Г. Георги (1729—1802).

• Термин - ЗАО, официальный дистрибьютор датской компании "Радиометр"

Публий Овидий Назон (лат. Publius Ovidius Naso; 43 года до Р.Х. — 18 год по Р.Х.) — древнеримский поэт.

Фасты (Fasti)  — учёная поэма Овидия о римском календаре (месяцеслове), содержащая в себе объяснение праздников или священных дней Рима.

23 февраля. Терминалии

Ночь миновала, и вот восславляем мы бога, который

640 Обозначает своим знаком границы полей.

Термин, камень ли ты иль ствол дерева, вкопанный в поле,

Обожествлен ты давно предками нашими был.

С той и другой стороны тебя два господина венчают,

По два тебе пирога, по два приносят венка,

645 Ставят алтарь; и сюда огонь в черепке поселянка,

С теплого взяв очага, собственноручно несет.

Колет дрова старик, кладет их в поленницу ловко

И укрепляет с трудом ветками в твердой земле.

После сухою корой разжигает он первое пламя:

650 Мальчик стоит и в своих держит корзины руках.

После того как в огонь он бросит три горстки пшеницы,

Дочка-девчонка дает сотов медовых куски.

Прочие держат вино, выливают по чашке на пламя,

В белых одеждах они смотрят и чинно молчат.

655 Общего Термина тут орошают кровью ягненка

Иль сосунка свиньи, Термин и этому рад.

Попросту празднуют все, и пируют соседи все вместе,

И прославляют тебя песнями, Термин святой!

Грань ты народам, и грань городам, и великим державам,

660 А без тебя бы везде спорными были поля.

Ты не пристрастен ничуть, и золотом ты неподкупен,

И по закону всегда сельские межи блюдешь.

Если бы некогда ты отграничил Фирейские земли,

Триста мужей не могли там бы убитыми лечь:

665 Надписи не было б там на трофее в честь Офриада.392

О, сколько крови пролил он за отчизну свою!

Что же случилось, когда Капитолий строили новый?

Все тут боги ушли, место Юпитеру дав,

Термин же, как говорят старинные были, остался

670 В храме стоять и стоит вместе с Юпитером там.

Да и теперь, чтоб ничто, кроме звезд, ему не было видно,

В храмовой крыше пробит маленький в небо проем.

Термин, сокрыться тебе теперь от нас невозможно:

Там, где поставлен ты был, там ты и стой навсегда.

675 Не уступай ни на шаг никакому захватчику места

И человеку не дай выше Юпитера стать;

Если же сдвинут тебя или плугом, или мотыгой,

Ты возопи: «Вот твое поле, а это его!»

Есть дорога, народ ведущая в земли лаврентов,

680 В царство, какого искал некогда древний Эней:393

Там у шестого столба тебе, порубежный, приносят

Внутренности скота, шерстью покрытого, в дар.

Земли народов других ограничены твердым пределом;

Риму предельная грань та же, что миру дана.

"Конструктивизм в эпистемологии и науках о человеке

материалы "круглого стола"

Вопросы философии, 2008, № 3.

.........

А.Ю. Антоновский: 

В названии радикального конструктивизма и лежит ответ на вопрос: почему он приобретает популярность?

Самое главное, радикальный конструктивизм зиждется на логике и онтологии различений.

У всех радикальных конструктивистов - Вацлавика, Фёрстера, Лазарсфельда, Рота, Бейтсона - был учитель: Джордж Спенсер Браун.

Он и является создателем такой конструктивистской логики различений, которую сформулировал в книге "Законы формы". Она предполагает отсутствие каких-либо объектов и субъектов, точнее, рассматривает их как фикции, но одновременно и как необходимые функции различения. Существуют же исключительно границы, различения. Сама познающая инстанция есть всего лишь граница, которая существует тем, что раскалывает мир на части и тем самым порождает объекты.

Дело лишь по видимости обстоит так, как будто осуществляется восприятие объекта, скажем, вот этого стола, но на самом деле всего лишь как-то актуализируется единственно подлинно существующая граница между столом и всем остальным. И поскольку у этой границы есть две стороны, возможно сосредоточиться на внутренней стороне различения - на том, что потом, в ходе постоянных обращений к данной внутренней стороне, словно "конденсируется" в некий объект, становится столом. Примерно так конструируются объекты. Но выделив нечто, проведя, как говорит Браун, окружность (как раз проведение окружности раскалывает мир на то, что внутри и то, что снаружи) вокруг объекта, мы его тем самым и отрицаем.

Вот эту логику различения задействовали все радикальные конструктивисты, и именно такую "онтологизацию" процедуры различений можно выделить как первую особенность радикального конструктивизма.

Наблюдатель -- это лишь другое название для способности производить различения. Первичный наблюдатель воспринимает (= отличает, отрицает) свой сектор, и тем конструирует реальность. Но такая реальность несовершенна, и несовершенность ее состоит в том, что она совпадает с его мировосприятием. Как первую отличить от тривиального сектора обзора? Именно тут вводится фигура наблюдателя наблюдателя, который, сравнивая, что видит и не видит первый, тем самым фиксирует уже саму границу, т.е. в каком-то смысле более высокую реальность, реальность самой границы. Он фиксирует ограниченность наблюдаемого наблюдателя, а именно: тот факт, что он не видит того, что он не видит. 

Реальность - это тот самый серый шум, неопределенный мир, раскалываемый различениями. Благодаря различениям эта реальность преобразуется в действительность нашего восприятия. Реально в каком-то высшем смысле лишь само различение между реальностью и действительностью, рождающееся в наблюдении второго порядка.

.....

Реплика: Меня заинтересовало различие между действительностью и реальностью. Можно пояснить?

А.Ю. Антоновский: Здесь парадокс, ведь единственное, что существует -- это различение. С другой стороны, в мире самом по себе нет различений, их привносит туда сама эта различающая саму себя инстанция.

В.А. Лекторский: Ну это мы делаем, мы создаем некую картину мира.

Реплика: Нет, не мы.

В.А. Лекторский: А кто?

Б.И. Пружинин: Саморазличающийся кто-то!

В.А. Лекторский: Само себя различает? Коммуникация без коммуницирующих? Выходит, что субъектов нет, а коммуникации есть? Как это возможно - коммуникация без того, что кто-то участвует в ней?

А.Ю. Антоновский: Логика нашего сознания и логика нашей коммуникаций сопрягаются, т.е. каждое событие, каждое ваше или мое высказывание, одновременно присутствует и в нашем сознании, но этот представляющийся тождественным элемент оказывается фрагментом двух абсолютно разных, но сопряженных историй: истории ментальных актов и истории коммуникативных актов. И соответственно в одном случае всякий раз является точкой бифуркации, разветвления разных потоков событий. Я предложу метафору. Логика коммуникации - это дорога, а логика сознания - это сеть освещения этой дороги. Чтобы заменить перегоревшую лампочку, нужно воспользоваться дорогой, а чтобы проехать по дороге, нужно, чтобы освещение работало.

Б.И. Пружинин: Дорога есть. Но ездит-то кто?

В.А. Лекторский: А по ней никто не ездит с этой точки зрения.

А.Ю. Антоновский: Дороги в этой метафоре - это собственно часто воспроизводимые в сходных ситуациях диалоги. Они - средство занять общие позиции участниками коммуникации в ходе общения, так сказать, утоптать дорогу.

William Shakespeare: Romeo and Juliet (II, ii, 1-2)

• Juliet: What's in a name? That which we call a rose By any other name would smell as sweet.
  Romeo and Juliet (II, ii, 1-2)

Павел Флоренский:

• Имя Божие есть Бог; но Бог не есть имя. Существо Божие выше энергии Его, хотя эта энергия выражает существо Имени Бога.